Побег ценою в жизнь

В ходе наступления немецкой группы армий «Центр» под командованием  фельдмаршала фон Бока, настойчиво рвавшейся к Москве, была окружена и, лишившись половины личного состава, всей  артиллерии и боеприпасов, была пленена одна из пехотных дивизий Красной Армии, в которой воевал наш земляк боец Пётр Михайлович  Юдинцев из деревни Юдинцы Мочаловского  (позднее Рыбаковского) сельсовета.

Об этом тяжелом случае из своей жизни Петр Михайлович рассказал уже в девяностые годы при подготовке Книги Памяти.

- Фашисты пленили нас где-то около десяти часов дня, и конвоиры повели большую группу пленных на запад в сторону города Калуги. Колонна военнопленных   растянулась длинной лентой на несколько километров, а в каждой шеренге было по 4 человека. Я находился с левой стороны,  крайним. Мне в ту пору шел 28-год, я был физически крепким и постоянно думал, как вырваться из плена, ведь вдоль колонны через каждые 20 метров расположились конвоиры с автоматами (правда, без собак).

Был ясный тёплый день, и мы шли по пыльной равнине без единого кустика без пищи, без глотка воды и отдыха.  Но вдруг вдали  с левой стороны   показался лес, и у меня мелькнула мысль: «Бежать, если это будет лесной массив, а не маленький перелесок». У меня заколотилось сердце. И вот наша часть колонны уже рядом с лесом, который становился всё гуще. Разговаривать военнопленным строго запрещалось – чуть что -  и тут же автоматная очередь. А поэтому я осторожно толкнул локтем соседа из Ивановской области. Он, конечно, понял меня, но легким  поворотом головы сделал отрицательный знак. У меня ещё сильней билось сердце: или сейчас, или такой возможности больше уже никогда не представится. Не помню, сколько ещё сделал шагов в составе колонны, а потом низко нагнул голову и  рванул в лес. Часовой «полоснул» по мне очередью из автомата, но, к счастью, промахнулся – пули прошли над головой – видимо, в рубашке родися. Погони за мной не последовало, наверно, фашисты подумали, что меня уже нет в живых. Бежал, что есть мочи не оглядываясь, до наступления темноты. По пути попадались топкие места, ручьи и речушки. Весь грязный, измученный и голодный я свалился спать. Утром проснулся и снова бежал в ту же сторону. Вскоре в лесу появилась просветинка, а когда подошёл к её краю, то там оказалось небольшое поле и несколько домов.

Думаю: «Заходить, или не заходить в ближний крайний дом? Ах, что будет, зайду!» В доме оказалась уже немолодая женщина, она топила печь. «Есть ли в деревне немцы?»  - спросил ее первым делом. Она ответила: «Нет, пока Бог пасёт». Я попросил её переодеться в гражданское, а свое обмундирование выстирать.  Хозяйка отвечает: «У меня на фронте воюют муж и два сына, снимайте с себя всё и я брошу в печь. А оденете мужнюю одежду - он у меня примерно такой же комплекции».

Долго Петр Михайлович добирался до своих, шёл лесами, избегал больших дорог, прячась в глухих деревушках, на одежду и харчи зарабатывал на подшивке валенок, небольших плотницких работах, заготовке топлива и т.п.

 В один из декабрьских вечеров в  канун Нового 1942 года наш земляк услышал гул орудий и хлопки выстрелов, а когда утром проснулся, увидел наших солдат. «Как радостно и в то же время тревожно затрепетало сердце. Побежал к капитану, коротко доложил о своей нелегкой судьбе и спросил: «Что же мне теперь будет?» «, Дорогой, иди в баню, получай обмундирование, а завтра в бой! Мы наконец-то гоним немцев и надо их отогнать подальше от Москвы да  побыстрее, так что дорог каждый боец».

Впоследствии Петр Михайлович прошёл с боями до Днепра-батюшки, вместе  со своими однополчанами форсировал его. И уже за Днепром поздней осенью 1943 года его тяжело ранило в ногу – оторвало пятку и раздробило кость. Став  инвалидом, вернулся в родную деревню Юдинцы, где длительное время вплоть до выхода на пенсию работал бригадиром.  

В. Шутылев.